Венец эволюции [СИ] - Владислав Афинский

падает очередной бедолага, вот и нет окружения.

На горизонте появились гвардейцы. Удивительно, но им было действительно плевать на происходящее. Единственное, что они сделали — обезопасили других студентов. Однако сами они не пытались помешать драке, лишь наблюдали.

Неужели так боятся вмешиваться в дела аристократов? Или подобное является для академии и них нормой? Дуэли так-то разрешены и являются нормальным способом решения споров. Правда происходящее здесь на дуэль особо не похоже.

Довольно странно, но у этого должна быть причина. И некоторые идеи у меня уже имелись, при чём давно. Но пока что они являются лишь конспирологией, необязательной к озвучиванию, дабы не показаться сумасшедшим.

— Кончились? — внезапно произнёс я, оторвавшись от своих размышлений.

Владимир всё также продолжал стоять и смотреть в пол. Вокруг меня же теперь лежало более дюжины побитых и тихо стонущих тел. Меньше всего досталось Орлову, который всё это время не поднимался на ноги. Довольно смышлёный парень.

— Я тебя урою, — внезапно выдал Орлов, после чего достал пистолет.

Значит всё же показалось.

Со вздохом я направился прямо к нему, а затем последовал выстрел, ещё один, второй, весь магазин гад в меня высадил. Но мой фронтальный барьер с лёгкостью выдержал такую нагрузку, после чего я выбил ногой оружие из рук Орлова, а затем уже собирался преподать небольшой урок, как вдруг нас всё же прервали.

— Что здесь происходит?! — рявкнул офицер, которого привёл пытающийся отдышаться сержант.

И не просто офицер, а аж полковник! Небольшого роста, но коренаст, с пышными усами и очень злым взглядом. Немая пауза.

Я молча стряхнул с кулака кровь, сконцентрировал энергию, раны стянулись, зарубцевались. Тем временем полковник начал краснеть, лицо его прямо алыми пятнами пошло, а сам он казалось вот-вот взорвётся. А затем он как-то резко успокоился, выдохнул, а затем могильным голосом произнёс:

— Все участники драки будут отчислены из кадетского корпуса. Это касается и тебя Орлов, это была последняя капля. Остальные… о произошедшем будет доложено вашим деканам. Также о происходящим будет уведомлен ректорат.

Затем полковник махнул рукой гвардейцам, которые должны будут доставить раненых кадетов в лазарет, а ещё парочку дворян не из кадетского корпуса в просто медпункт. Уйти никуда не дали и мне, ведь о произошедшем верхушка уже знала. И меня повели сразу на ковёр к Ольге Николаевне, куда же ещё.

Завели в тот же кабинет, усадили в кресло перед рабочим столом, за котором собственно сама Ольга Николаевна и сидела, заполняя документы. К слову, платье она не носила, а одевалась на мужской манер в том же военном стиле, отдавая предпочтения рубашкам, брюкам, сапогам, кителю и шинели, только подогнанной под её фигуру.

Она ничего не говорила, наверное, считая что молчание выведет меня на эмоции и заставит переживать. Что же, желаемого она не получит. Меня пару раз пытали, прямо по-настоящему и очень жёстко, а тут такая ерунда. Она разве что на студентиков зелёных сработает, которые боятся осуждения главы рода из-за письма по упавшей успеваемости.

— И как это понимать, Лебедев? — поинтересовалась Ольга Николаевна, после чего опёрла локти на стол, сложила пальцы и поднесла их к губам, уставившись на меня своим пронзительным и отработанным взглядом.

— У меня тот же вопрос.

— Я не намерена играть в шутки…

— Какие уж шутки, Ольга Николаевна. Две дюжины гвардейцев молча смотрели за происходящим. Не вмешался ни один из преподавателей, даже Пётр Алексеевич просто прошёл мимо, делая вид, что ничего не происходит. Это норма?

— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы.

— Он риторический, — улыбнулся я, бросив взгляд на книжную полку. — Владимиру хватит двух ударов, чтобы лишить меня боеспособности. Однако он стоит и терпит. Почему?

— Тоже риторический?

— Конечно же. Ведь тут и так всё понятно, — моя улыбка стала ещё шире, и я указал пальцем на книжную полку. — Вы бы хотя бы книги в разном порядке поставили. А то прямо как у меня в общежитии стоят, те же самые. Думаете много про меня знаете?

— Достаточно.

— Нихрена вы не знаете и даже о половине правды не догадываетесь.

— Уверен?

— На все сто, Ольга Николаевна.

— Может ещё знаешь, почему Владимир молчал?

— Знаю, могу озвучить, но только если вы меня поправите в случае ошибки. Договорились? — спросил я, дождался пока Ольга Николаевна утвердительно моргнёт, а затем продолжил: — Он явно бывший военный. Через многое прошёл. Сила его огромна. Как он тут оказался? Почему не на фронте? Может быть вы его сослали, как и меня? Это первая теория, но она мне не нравится. Почему? Потому что в его возрасте простым рядовым же не будешь. Наверняка он какой-нибудь генерал. Однако о нём я ничего не слышал.

— Неужели вы знаете всех генералов?

— Я уже успел выучить наизусть все взятые учебники.

— Прямо наизусть?

— У меня очень хорошая память. Более того, справочник по дворянским рядам я вызубрил вторым, чтобы как минимум знать герба. Однако на этом не остановился, начал копать дальше, изучал даже художественную литературу.

— Сколько вы читаете?

— Две книги в день, минимум.

— Откуда у вас столько времени? У вас же учёба, работа, дополнительные занятия по исцелению ментального тела.

— Моя работа максимально примитивна, она требует некоторого внимания, однако делается фактически машинально, а попутно я читаю, также читаю во время перерывов, пока ем, пока хожу в туалет, даже во время исцеления ментального тела.

— Но ведь это довольно болезненный процесс. Неужели вы уже обучились разделению потоков сознания для повышения многозадачности? Обычно этому учат только на третьем курсе.

— Я же в «Венце эволюции», но не переводите тему. Своими вопросами вы меня не собьёте. Так что вернёмся к Владимиру. Ветеран, без медалей, с огромной силой, наверняка прошёл не через одну войну. Но его никто не знает, он позволяет вытирать об себя ноги, он не носит военную форму, хотя тот же Пётр Алексеевич всегда в ней, пусть и давно уже в отставке.

— Так.

— Получается, он стыдится своего военного прошлого. Почему?

— Ты мне, Саш, скажи.

— Потому что он дезертир? Или и вовсе перебил бездарную верхушку после японской войны, однако был выпущен из тюрьмы из-за своих уникальных навыков? Или же он просто сошёл с ума в бою, сорвался с цепи? А вы в свою очередь проверяете его на прочность.

— Я?